«Ведь Ты со Мной»

Он бежал. Годами — без остановки, без передышки, без права на слабость. Каждый день был битвой: за хлеб, за крышу, за будущее, за право просто *существовать*. Он цеплялся за каждый шанс, как за спасательный канат над пропастью, отдавал последние силы, чтобы не упасть, жертвовал сном, радостью, иногда — даже совестью, лишь бы выжить, лишь бы продержаться ещё один день. И всё это время страх шёл за ним по пятам — страх потерять работу, страх не справиться, страх, что завтрашний день окажется последним, страх, что он — один против всего мира. Но однажды… силы кончились. Не драматично, не с грохотом — просто *кончились*. Как высохший родник в пустыне. Он упал на колени — не в молитве, а в отчаянии. Поднял лицо к небу, разорванному тучами, и выкрикнул сквозь слёзы: «Я больше так не могу! Я сдаюсь! Мне всё равно, что будет завтра!» И в тот самый миг — когда он перестал держать всё в своих руках, когда отпустил контроль, как тяжёлый камень, когда признал: «Я не справлюсь сам» — в его душу вошёл **покой**. Не тот покой, что приходит от отсутствия проблем, а тот, что рождается в самом сердце бури — глубокий, необъяснимый, незыблемый. И в этом покое он *услышал*. Не голосом, но сердцем: «Я всегда был рядом. Я ждал не твоих побед, а твоего доверия. Ждал, когда ты остановишься… и передашь бразды правления Мне». Тогда он понял: вся эта гонка — была попыткой спасти себя самому. А спасение… уже давно стояло рядом — в лице Того, Кто знает каждую трещину в его сердце, Кто видел каждую ночь без сна, Кто считал каждую слезу, как драгоценность. С тех пор он больше не бежал. Он шёл — но уже не один. Рядом с ним шёл Великий и Надёжный Друг, Который не требует подвигов, но умеет подставить плечо в самую тяжёлую минуту. И мир, некогда казавшийся враждебным и холодным, стал пространством, где он знал: **даже если всё рухнет — он не упадёт. Потому что Его рука — крепче любой опоры.** Теперь он живёт не в страхе перед будущим, а в доверии к Тому, Кто держит это будущее в Своих руках. И в этом — его настоящая свобода.