Юрий Гуляев - Старый капрал (1973, концертная запись)
"Старый капрал" Музыка - Даргомыжский Стихи - Беранже (1780 - 1857) Перевод - В. Курочкин. Использована аудиодорожка концертной записи 1973 года. Монтаж и постмастеринг - Бешеный Карпыч 2019 год. Ассиметрия сцены сделана сознательно. Рекомендуется прослушивать через наушники, предварительно скачав ролик. При онлайн прослушивании качество звука заметно снижается. На мой взгляд, за всю историю этой песни Даргомыжского, у неё было три великих исполнителя. По крайней мере, зафиксированных звукозаписью. Это Фёдор Шаляпин, Борис Штоколов и Юрий Гуляев. Это настолько яркие и разные исполнения, что про каждое можно написать отдельный рассказ. Но если кратко, то "старый капрал" из них только один. Но зато абсолютный, стопроцентный, словно сошедший с экранов первых звуковых фильмов про Аустерлиц и Бородино. • Шаляпин Старый капрал И это Шаляпин, подаривший нам совершенный в своей подлинности образ старого солдата из невысоких чинов, которого должны расстрелять, как нашкодившего новобранца. И эта растерянность, обида, этот плачущий старческий голос, и как он собираясь с силами, пытается отдавать команды своим солдатам, но всё равно во всём голосе - изумление, непонимание, как это могло случиться? Как это вообще возможно? Он не боится умереть, он раздавлен самим фактом именно такого конца. Верная служба была смыслом всей жизни, за пределами службы не было ничего. Даже перед смертью лишь обрывки воспоминаний о матери и какой то женщине. Так могли жить люди лишь той эпохи, когда уходили в армию на десятки лет, и это рождало определённый тип восприятия мира. Достигнуть уровня Шаляпина в этом произведении вряд ли кто сможет. Одного голоса мало. Для этого надо родиться в 19 веке и впитать в себя пласт ещё того времени, с его наивными и простыми людьми, с их речью и сознанием. Борис Штоколов родился всего полвека спустя после Шаляпина, казалось бы крохи для истории, а разница в сознании огромна. Его образ - это конечно, не капрал. Да и вряд ли бы он смог сыграть наивного старого служаку, простого и в чём-то приниженного человека. Не такие герои были во времена Штоколова. Его герой умирает в полный рост без малейшей жалости к себе. Так, наверное, шли на расстрел сталинские маршалы и "железные наркомы". По крайней мере людям хотелось верить, что именно так умирали герои той эпохи, вдруг впавшие в немилость вождя. И таких, действительно, было много. Время было крутое и такая нелепая смерть приходила куда чаще к генералам, чем к капралам. Детство у Бориса Тимофеевича было по-настоящему жёстким и страшным, отца чуть не расстреляли, он чудом спасся, но вскоре погиб на войне. Семья спасалась бегством, бросив дом, а затем безотцовшина и реальный голод, чтобы выжить начал воровать еду с машин, а это социмущество, статьи куда серьёзнее. Кончилось бы всё плохо, если бы мать не пристроила его в школу юнг. А через несколько лет случилось чудо. Его услышал маршал Жуков на каком-то армейском концерте, потом вызвал и сказал (по смыслу): "Солдат, как ты, у армии навалом, а певцов подобных - ещё поискать. Поэтому армия не для тебя, будешь петь, это приказ". Вот так судьба лихо роняла и подбрасывала Бориса Тимофеевича. Это надо знать, чтобы понимать откуда растут корни штоколовской трактовки. Его "Капрал" - это не приниженный шаляпинский старикашка, а человек невероятной гордости и силы, он не раздавленный нижний чин, он знает себе цену и идёт на смерть привычно, как в атаку. Его не сломаешь такой мелочью, как расстрел. Такой человеческой глыбой невозможно не любоваться. Если шаляпинский герой вызывает сложные смешанные чувства: будто увидел мёртвое тело, одновременно брезгливость, жалость, стыд (как, кстати, многие шаляпинские трактовки), то герой Штоколова в этом плане не побеждённый, а победитель. Он вызывает лишь восхищение и зависть. Жалость в его случае вообще неуместна. А вот трактовка Юрия Гуляева - это уже следующая эпоха и другой, новый тип личности: рефлексирующая, сконцентрированная на себе, изучающая себя с мучительным интересом, очень жаждущая жить, а жить пока не получается, не хватает чего-то главного, а тут вдруг бах! расстрел, обрыв всего! а главного понять так и не успел. Гуляев поёт эту партию так, будто его капрал лихорадочно думает всё время о чём-то другом, но не может никак решить, и это другое гораздо важнее смерти. Это очень тонкое и сложное чувство и очень сильное, Гуляев его передал с невероятной мощью. Вот как интересно, Гуляев и Штоколов - вообще одногодки, однокашники, учились в одной консерватории, а пели всю жизнь будто в разных эпохах. Борис Тимофеевич остался навсегда в 40-х и немного 50-х, с их холодным и чуть мрачным колоритом, а Юрий Александрович, отдав дань шестидесятникам, выражал всё-таки сложный мир 70-х, с их какой-то особой тоской и неясными поисками смысла, малопонятными даже сегодня. Хотя мы, казалось бы теперь знаем будущее и знаем, чем всё закончилось, но понять всё равно не получается.
