Я рванул с «воронка». Больше ждать я не мог. Сбил наручники с рук и конвойного — с ног. И залаяли псы, лишь очухались все, И погоня пошла по пятам, на хвосте. Среди дня, да в час пик — в этом мой перевес. Затеряюсь в толпе и испуганных взглядах… Но один, вижу, прёт прямо наперерез — Тот, которому, знать, больше всех было надо! И бегу я, дыша, Воздух рву, словно нить… Ах, как жизнь хороша! Ах, как хочется жить! Он выходит мне в лоб. И не слышит в упор, Как кричит старшина, отжимая затвор… И три пули, жужжа заунывно и зло, — Две прошили меня, ну а третья — его. Ведь свинцу всё равно — кто здесь свой, кто чужой! Кто получит своё, кто — посмертно награду. И на чёрный асфальт рухнул вместе со мной Тот, которому, знать, больше всех было надо… И лежу я, дыша, Воздух рву, словно нить… Ах, как жизнь хороша! Ах, как хочется жить! Повернулся я вбок, посмотреть, кто ж такой? А он небо подпёр прострелённой башкой. И в открытых глазах, аж мурашки в спине, — Стынет детский испуг, прямо как на войне. Глянул в небо и я — солнце бьёт с высоты. И подумал под крики конвоя, Что на чёрный асфальт не положат цветы, Где так глупо легли нынче двое. И смотрю я, дыша, Воздух рву, словно нить… Ах, как жизнь хороша! Ах, как хочется жить! Мне б такого во взвод. Уважаю, кто смел. Но за дерзкий свой нрав я и сам загремел. Что я видел и знал — не расскажешь и треть. Потому и за мной по пятам ходит смерть. В общем, взяли меня, рук не стали вязать, Чтоб не сдох по дороге до ада. А на чёрном асфальте остался лежать Тот, которому, знать, больше всех было надо. Номерок на доску Смерть сыграет в лото. Если вспомнят в полку — Значит, выпьют по сто. Упокой же душа Тех, кого не забыть. Ах, как жизнь хороша! Ах, как хочется жить!..
