Как разговаривать с женщинами ТАК, чтобы ПОДЧИНЯТЬ ИХ - Макиавелли

Знаете, почему самые искренние и заботливые мужчины чаще всего остаются незамеченными? Вы говорите от всего сердца. Вы отвечаете на сообщения мгновенно. Вы из кожи вон лезете, чтобы вызвать у нее улыбку, отчаянно надеясь, что она почувствует то же самое. Но вместо этого она... ускользает. Она медленно отстраняется. И в один прекрасный день она просто перестает даже пытаться. И дело не в том, что вы были «недостойны». Дело в том, что вы преподнесли ей всё на блюдечке с голубой каемочкой. Вы стали открытой книгой, прочитанной от корки до корки еще до того, как началась первая глава. Как мудро заметил Макиавелли: «Власть улетучивается в тот самый момент, когда ты полностью раскрываешь себя». Настоящая одержимость, то самое жгучее влечение, рождается не из душевной близости и полной прозрачности. Она рождается из тайны, из непредсказуемости, из умения вовремя держать паузу. В этом материале я покажу, как прекратить этот "театр одного актера" и научиться создавать тишину, которая бьет громче любых слов. Если ваша открытость и стопроцентное внимание когда-либо становились вашей ахиллесовой пятой, то это не просто советы — это ваш шанс всё переиграть. Досмотрите до конца. Мужчина, который из кожи вон лезет, чтобы понравиться, уже заведомо проиграл. Он еще не понял, а она уже всё считала. Не из его слов, а из того, как он их произносит. Каждая улыбка, которая появляется слишком поспешно, каждый ответ, который прилетает быстрее, чем она закончила вопрос, любая попытка угодить, услужить, стать «удобным парнем» — всё это кричит ей об одном: он уже сдался. Он сложил оружие. А влечение, уж поверьте, не может расти на выжженной земле капитуляции. Это кажется парадоксом, но это так. Одобрение — это приятная штука, как сладкий яд, но цена за него гораздо выше, чем мужчины думают. Как только вы начинаете гоняться за ее "лайком", вы перестаете быть загадкой, которую хочется разгадать. Вы становитесь просто зеркалом. А зеркала не вызывают одержимости. Они лишь отражают то, что им показывают, но сами по себе пусты.