Во время ужина моя невестка швырнула в меня бокал, потому что я отказалась налить ей ещё вина…

Во время ужина моя невестка швырнула в меня бокал, потому что я отказалась налить ей ещё вина…Я не думала, что обычный ужин с семьёй закончится таким кошмаром. Всё начиналось спокойно: я приготовила ужин, как всегда по пятницам — запеканку, салат, немного вина. Сын с невесткой пришли позже обычного, видимо, уже поссорившись по дороге. Она вошла с надменным выражением лица, бросила сумочку на диван и даже не поздоровалась. Я старалась не обращать внимания. Налив всем по бокалу вина, я улыбнулась и сказала: — Ну что, за мир и уют в доме? Сын кивнул, а вот его жена лишь скривилась. — Уют? С этим старьём? — усмехнулась она, указывая на мою скатерть, которую я сама вышивала ещё в молодости. Я сделала вид, что не слышу. Мне не хотелось портить вечер. Но, похоже, невестка решила иначе. — Мам, налей ещё, — вдруг сказала она, держа пустой бокал. — Думаю, тебе хватит, — мягко ответила я. — Вино крепкое, да и ужин только начался. Её глаза мгновенно потемнели. — Ты мне указываешь, сколько пить? — повысила она голос. — Я не твоя ученица, а жена твоего сына! — Я не указываю, просто забочусь, — попыталась я объяснить. Но эти слова подлили масла в огонь. Она резко встала, стул громко скрипнул по полу, и в следующую секунду бокал полетел прямо в меня. Я едва успела отшатнуться — вино разлилось по скатерти, стекло разбилось о стену. Сын вскочил, схватил её за руку: — Ты что творишь?! — закричал он. — Пусти! — выкрикнула она. — Пусть твоя мама перестанет меня контролировать! Я стояла, чувствуя, как дрожат руки. Мне было не столько больно, сколько обидно. В моём доме, где я столько лет создавала уют, звучали крики, ругань и злость. Сын отвёз жену домой, а я осталась убирать осколки и пятна вина. Казалось, с каждым движением тряпки я стирала не только грязь, но и кусочки того уважения, что у нас когда-то было. Позже, когда он вернулся, я увидела, как он постарел за один вечер. Сел рядом и долго молчал. — Мам, я не знаю, что с ней происходит, — наконец сказал он. — В последнее время она раздражается на всё. — Сынок, — сказала я тихо, — я не злюсь. Но в доме, где живут крики и агрессия, не будет счастья. Он опустил голову, и я поняла: ему тяжело. Он любит её, но в этой любви слишком много боли.