Я нарушил строй, чтобы помочь ребёнку в метель — и не ожидал встретить самого адмирала.

Слова адмирала до сих пор звучат у меня в голове — спокойные, низкие, незабываемые:«Твоя куртка... она у меня дома».На миг я подумал, что ослышался. В комнате стояли по стойке «смирно» десятки офицеров, а тишину заполнял лишь металлический гул вентиляции. Адмирал смотрел прямо на меня — взгляд острый, но не жесткий, будто он знал что-то, чего не знал я. Руки дрожали вдоль швов, но я держал строй, глядя перед собой, чувствуя, как сердце колотится в груди под формой.Но этот момент начался не в зале проверки. Он начался неделей раньше — в бурю, которая, казалось, хотела стереть весь мир.На базе, где я нёс службу по снабжению неподалёку от Кадьяка, стоял лютый холод — тот самый, что пробирает сквозь самые толстые перчатки и делает небо похожим на лист стали. Дороги были скользкие от соли и льда, а дыхание превращалось в густой пар в кабине грузовика. Мы уже две недели работали в двойные смены, доставляя припасы между базой и гражданскими складами.Я остановился у небольшого магазина на окраине — старенькое здание с деревянной обшивкой и вывеской, наполовину занесённой снегом. Хотелось всего лишь чашку горького кофе и пять минут тепла перед обратным рейсом.