Леонид Брежнев на открытии бюста Брежневу Леониду #Днепродзержинск

🔥📼 МАСЛОПРОДАМ представляет 🎭 «Генеральная репетиция вечности» ––– В кадре — Ульяновск. Книга с надписью «Мемориал Ленина», где всё — как будто про будущее, только наоборот. 1970-й год. Приезд Брежнева на открытие. Он — ещё жив, но уже тоже тоже гранит. И вот в кадре на фото — новый Ильич, Бюст! которому 75 лет в 1981 году, но его всё ещё «открывают». Только дикость этого уже не чувствуется — ведь это культура, ведь это театр, ведь это сценография будущего прошлого. 🎭 Театр Ефремова. Когда-то «Современник» был о людях, которые хотели говорить правду. Потом — о тех, кто хотел, чтобы правда хотя бы выглядела прилично МХАТ. Теперь — о тех, кто просто хочет, чтобы за правду платили авансом. Рядом актёры — Невинные, Евстигнеевы, Киндиновы Они играют в массовке великой эпохи, где каждый знает текст, но не знает — в каком акте пьесы уже живёт. А скоро - уже другие Ефремовы, Безруковы, Машковы, Охлобыстины — наследники не ролей, а дозволенности. Где гражданин-поэт может быть актёром, а актёр — пресс-секретарём эпохи. Театр превращается в декорацию новостей, где каждый монолог утверждён редакцией. 🎬 И всё это — как будто репетиция, только зрители давно заняли места в мавзолее времени. Может быть, режиссёр уже ушёл, а мы всё ещё ищем суфлёра, который подскажет: когда аплодировать, а когда — делать вид, что живы. 🕯 Памятник, что стоял в центре города, потом перенесли — потом убрали. А память осталась — не в бронзе, в этом пакете GOOSSENS, в этих лицах, которые знали, что вечность — это просто очень длинная пауза между актами. Проходит 11 лет с 1970 года — и вот сам Брежнев стоит у собственного бюста. Не умер, но уже отлит в бронзе. Школьники выведены махать, ветераны блестят орденами, хор пионеров репетирует бессмертие. Щербицкий рядом, «Зарница» кричит «ура», а по линии райкома выстроен продовольственный рай: колбаса, халва, велогонка, шампанское. История делает круг — теперь живой человек принимает цветы от собственной вечности. Где-то в толпе мальчишка машет флажком и не понимает, что машет не приветствием, а прощанием. И вот — это фото, редкое, абсурдное. На нём — Ефремов, Евстигнеев, Невинный Киндинов. Театр «МХАТа» сразу после Политбюро. Они улыбаются, принимают букеты, говорят правильные слова — и сами верят, что это всё игра. Но театр давно растворился в ритуале. Мизансцена заменяет совесть, а аплодисменты — смысл. Каждая реплика утверждена, каждая эмоция одобрена. Театр при бронзовом вожде — как музыкальный антракт между постановками бессмертия. А внизу, у ног великой идеи, — человек с пакетом. На пакете надпись: GOOSSENS. Французский след, бельгийская шуршащая деталь, дыра в железном занавесе. Импортный целлофан в кадре, где всё должно быть отечественным. Этот пакет шуршит громче гимна: он рассказывает, что за бронзой — другой мир, где вещи живут без идеологии. Пока все кричат «ура!», кто-то держит за руку Европу — через ручку пакета. И это куда честнее всех речей о процветании. Сцена выглядит торжественно, но чем дольше смотришь, тем сильнее тянет холодом. Ужас не в бронзе, а в уверенности, что это нормально — поставить памятник живому. Если Ленин ждал смерти, чтобы стать постаментом, то новый Ильич спешит при жизни — застолбить место в вечности. Генеральная репетиция бессмертия начинается за год до премьеры (10 ноября 1982) Так рождается эпоха, у которой альцгеймер не в головах, а в сердце. Где память стирает не события, а стыд. Где культ заменяет жизнь, а театр — совесть. Прошло полвека, а схема работает. Новые бронзовые, новые аплодисменты, новые «Мироновы и Машковы со своими театрами» у нового корыта. Меняются только буквы на пакетах — теперь не GOOSSENS, а что-нибудь отечественное с импортным шрифтом. Импортозамещение чувств, патриотизм в рассрочку, театр без зрителя, страна без зрелища. На старом фото всё честнее. Брежнев — живой и мёртвый одновременно. Актёры — талантливые, но зависимые. Пакет — настоящий. И где-то на заднем плане — мальчик, который махал флажком. Он вырос, нашёл фото и понял: всё это не история, а предупреждение... Памятник при жизни — это когда эпоха хоронит себя заранее, чтобы потом не было свидетелей. Занавес не хлопает это канал Маслопродам