Два лета провела Марина Цветаева в Савойе, рядом с загадочным и легендарным замком д’Арсин. Прекрасная природа, чудесный ландшафт, бесконечные прогулки с сыном и друзьями, восторги и философские беседы… Но творческое воображение поэта никак не было связано с пребыванием в Савойе. И в 1930, и в 1936 году все помыслы и вся поэзия Марины Цветаевой обращена к оставленной России, а точнее — к СССР. В первое савойское лето написано семь стихов о трагически умершем Владимире Маяковском. Стихи, обращенные к «первому русскому поэту — оратору», разные: лирические, гражданские и даже написанные в старинном русском стиле скоморошьего «искусства глума». Цикл стихов к Маяковскому – это диалог с равным по силе поэтом, диалог с современностью и с новой, советской Россией. Во второе савойское лето Марина Цветаева увлечена перепиской с молодым поэтом Анатолием Штейгером. Цикл «Стихи сироте», формально посвященный ему – по сути посвящен всем молодым поэтам. «Стихи сироте» и эпистолярный роман Цветаевой и Штейгера приоткрывают «творческую кухню» процесса создания стихотворений. В цветаевском миропонимании наращивание душевного пространства, накопление жизненной энергии для творчества происходило именно в общении двух нужных друг другу людей. Наконец-то встретила Надобного — мне: У кого-то смертная Надоба — во мне. Что́ для ока — радуга, Злаку — чернозем — Человеку — надоба Человека — в нем. Мне дождя, и радуги, И руки — нужней Человека надоба Рук — в руке моей. Это — шире Ладоги И горы верней — Человека надоба Ран — в руке моей. И за то, что с язвою Мне принес ладонь — Эту руку — сразу бы За тебя в огонь! 11 сентября 1936
